«Китайцы проклинали нас за выловленные сети»: полковник КГБ СССР о службе на границе
К профессиональному празднику пограничных войск полковник КГБ СССР, пограничник одной из застав Дальневосточного пограничного округа Евгений Жемков рассказал «Татар-информу» о буднях границы, работе в оперативном в розыске КГБ СССР и службе добровольцем в зоне СВО.
28 мая отмечают свой профессиональный праздник российские пограничники. Именно в этот день в 1918 году декретом Совета народных комиссаров была учреждена пограничная охрана границы РСФСР. После распада СССР дату праздника менять не стали. Сегодня российские пограничники защищают самую длинную в мире государственную границу. Ее протяженность составляет 61 тыс. километров.
«До ближайшего населенного пункта километров 30 – увольнительных не было»Я окончил школу в 1975-м и не смог поступить в вуз на архитектурный факультет. Очень большой конкурс был, и поэтому была одна дорога – в армию. По здоровью определили в группу учета А. То есть годен везде, однако выбор был небольшой: морчасти загранплавания или погранвойска.
И там и там анкетные данные были важны. Вроде у меня все в порядке было с биографией. Но я подумал, что три года в морфлоте – это многовато. За три года всю школу позабуду, а после армии еще раз поступать хотел. Поэтому выбрал пограничные войска. Служить меня направили на Дальний Восток, на китайскую границу.
В то время обстановка на ней была напряженная, и это сказывалось на режиме несения службы. Все время был усиленный режим готовности. Служили не как положено по 8 часов, а по 12. Климатические условия тоже непростые. Летом до +40, зимой до -50. Снега по пояс.
Участок охраны был большой. Около 50 километров. До ближайшего населенного пункта километров 30. Поэтому увольнительных не было. По пути следования в армию я получил травму. В поезде случайно прижал дверью палец и поэтому толком не мог физической подготовкой заниматься. Приехал с забинтованным пальцем, и, когда отбирали в школу сержантского состава, я в списках кандидатов-то вроде был, но не мог ни подтянуться, ни отжаться.
Однако я хорошо рисовал. Когда нас построили и опросили, кто из нас что может, я руку поднял и сказал, что я могу рисовать. Говорят: «Пойдешь служить на боевой информационный пост. В то время это было достаточно секретное подразделение, которое занималось сбором оперативной информации со всех участков границы отряда. Всю учебку я бегал после строевой на плацу на БИП, рисуя на оперативных картах кораблики, стрелочки, квадратики.
«Сапоги от жары превращаются в гармошку, ноги горят огнем, мошкара жрет»В общем, служил на двух постах. Когда все сидели в Ленинской комнате, я работал на БИП. По окончании учебного подразделения распределили меня на заставу. Служба была тяжелой. Серьезная дисциплина. По боевому распорядку я стал стрелком в отделении, потом пулеметчиком, однако основная служба была по охране границы в составе пограничных нарядов.
Через полгода мне присвоили звание ефрейтора, это на границе было очень уважаемое звание, потому как старшим пограничного наряда мог быть только ефрейтор или сержант. Стал старшим пограннаряда. Все два года по пограничным тропам ходил пешком. Идешь километров двадцать по флангу дозором.
Сапоги от жары превращаются в гармошку, ноги горят огнем. Мошка как пыль, дышать мешает. Слепни жалят. Пить сильно хочется. Терпишь. Зальешься водой – сразу ослабнешь и идти становится трудно. Порой кажется, силы на исходе. Возвращаешься на заставу, автомат кажется не трехкилограммовым, а семипудовым. Подсумок с магазинами сползает все ниже и ниже, и нет уже сил его поправлять.
«Эта “игра”: собери китайские рыболовные сети – шла постоянно»Если выходишь в ночные дозоры, днем спишь. На дурь в голове как-то ни времени, ни сил не было. Нарушители границы со стороны китайцев были. Как правило, местные жители. Они летом и весной ставили рыболовные сети на кету, иногда в наших водах реки Уссури.
Нам приходилось вызывать моряков. Они приезжали на катерах. Кидали «кошку» и собирали снасти. Мы вытаскивали их на берег, иногда просто увозили, иногда на месте поджигали. Китайцы со своей стороны выезжали на лодочках, кричали нам, проклинали. Их опять на катерах разгоняли. И эта «игра»: собери сети – шла постоянно. Приезжали на наши острова сено косить. Хотя на их стороне были прекрасные поля, приходилось «вылавливать».
Зимой по льду перебежчики с той стороны бегали. Жизнь там тяжелая была. Как раз вдоль границы были расселены так называемые участники культурной революции хунвейбины – китайская молодежь. Жили они в военизированных коммунах. Число участников таких коммун доходило иногда до 70 тысяч.
Они там с утра до вечера занимались боевой подготовкой. Кололи с утра до вечера деревянными ружьями со штыками чучела в буденовках, и все это делалось демонстративно. Но участь перебежчиков печальна. По правилам всех перебежчиков возвращали. А на той стороне прямо на берегу, на наших глазах, свои с ними и расправлялись. Каких-то китайских диверсантов на нашем участке заставы не было.
Были попытки с нашей стороны – как правило, наркоманы. Там очень много дикорастущей конопли росло. Вдоль границы, примерно в трех километрах, ехал поезд Хабаровск – Владивосток. На нашем участке из-за сложного рельефа снижал скорость, именно тогда, в период, когда конопля созревала, наркоманы спрыгивали с поезда и пробегали раздетыми по этой конопле, собирали на себя пыльцу.
Собирали и жевали потом, в результате им уже все равно было, куда идти, вот они и бежали иногда к границе. Проблема была в том, что наркоман, набравшись конопли, бегает как лось и ничего не чувствует. А мы-то, нормальные, без всяких допингов, его как-то поймать должны были. К счастью, пограничников эта зараза (наркотики, – прим. Т-и ) не касалась.
Застава жила обособленной жизнью. Даже за периметр забора выйти нельзя было. В самоволку бегать некуда. Вокруг тайга. Иногда выходили порыбачить или поохотиться – рыбы и дичи там было очень много, но это редко. Пограничники — это тот род войск, который даже в мирное время должен находиться в постоянной боевой готовности, стало быть и оружие должно постоянно быть готовым.
«Нам, 18-летним, Родина доверяла оружие!»Каждый день наряды выходят на охрану государственной границы. Контрольно-следовая полоса (КСП) была от нас в 200-300 метрах. Оружие личное находилось в спальном кубрике, а не в оружейке. Просто в пирамиде стояло, в общем доступе. Ведь в случае нападения у нас были считаные секунды для приведения заставы в боевую готовность. Занять оборону и принять бой. Поэтому пока из оружейки будут под роспись выдавать, оно уже может и не понадобиться.
И как в таком коллективе можно было поссориться или развести неуставные взаимоотношения? Это было исключено. Отношения между сослуживцами на заставе были почти братскими. Весной из тайги выходили промысловики, приезжала потребкооперация и проводился базар. Мы любили эти дни, там на дембель можно было что-то прикупить. Особой популярностью пользовался корень женьшеня. Все его хотели домой привезти в подарок. Он рос в тайге, да еще и место надо было знать.
Мне кажется, для многих служивших в погранвойсках дни в армии были самыми лучшими днями их жизни, как потом выяснялось. Нам, восемнадцатилетним, Родина доверяла боевое оружие. Мы каждый день получали самый настоящий приказ на охрану границы, вариант нарушения которого даже не возникал в голове. Политрук постоянно нам говорил: «Вам доверили оружие и спокойствие Родины. Не подведите. Первая пуля и первая слава нам».
Это сильно мотивировало и воспитывало. Именно поэтому даже после службы боевое пограничное братство очень крепкое.
«Запомнилось дело бывшего полицейского, причастного к массовым расстрелам мирных жителей в войну»Работал по делу бывшего гестаповца Романенко, который был причастен и к массовым расстрелам, и к сожжениям деревень на Украине.
По возвращении из армии в 1977 году проработал некоторое время на заводе и, как планировал, стал готовиться к поступлению в Казанский инженерно-строительный институт. К тому времени я уже женился. В институте я собрал свой стройотряд.
Мы занимались в Казани и Елабуге строительством детских площадок и реставрационными работами. К концу четвертого курса я уже стал инженером областного стройотряда и руководил пятью бригадами. По тем временам зарабатывали на реставрации очень хорошие деньги. Вся эта деятельность была при комсомольском активе. Особо фанатичным комсомольцем не был, но, наверное, был хорошим организатором, поэтому ректорат заметил мою работу.
Однажды даже путевкой в Италию наградили. Уже на пятом курсе декан меня вызывает и говорит: «Мне нужно студента в члены КПСС рекомендовать. Давай вступай в партию». Я отвечаю: «И в армии-то не вступил, предлагали». Декан настаивал: «Ну выручай, вуз должен предоставить кандидатуру студента для вступления в партию». Согласился в итоге.
На пятом курсе, прямо перед дипломом, у меня и второй ребенок родился, и в Коммунистическую партию я вступил. После окончания меня распределили в Министерство сельского хозяйства РТ. Буквально через полгода ко мне вбегает наш парторг и говорит: «Тебя вызывают на партийную комиссию в райком, ты чего натворил?» Говорю: «Да ничего я не натворил, не знаю».
Пришел в райком. «Мы решили вас направить на работу в КГБ СССР», – заявила первый секретарь Бауманского райкома КПСС Казани. Прошло еще полгода, пока меня проверяли по линии комитета. Потом проходил медкомиссию. Начал работу оперативником в розыске. Запомнилась в самом начале службы разработка по делу бывшего полицейского УНА-УНСО Романенко, который жил в одном из районов ТАССР и был причастен к массовым расстрелам на Украине и в Белоруссии во время Великой Отечественной войны.
До этого я как-то полагал, что война давно закончилась. А тут – живой бывший фашист. Такой не приметный ничем мужчина. В итоге он был приговорен к расстрелу.
В дальнейшем я стал служить в контрразведке. Уволился из органов в звании подполковника. Сейчас нахожусь в отставке по возрасту.
«Современная война – это война на слух»На СВО ушел добровольцем в апреле 2022 года. Руководствовался не контрактом, а статьей Конституции: «Защита Родины – это священный долг каждого гражданина».
Был командиром взвода связи и БПЛА батальона. Воевал в Харьковской области. Современная война, особенно в самом начале, – это война на слух. Постоянно прислушиваешься, не жужжит ли где дрон, куда летит снаряд, в какую сторону летит и как быстро надо залечь.
Как и в погранвойсках ночью выставляли часовых, днем упаковки от продуктов разбросаешь, которые, если наступить, шуршат, ночью слушаешь. Как только шуршание впереди – настораживаешься, ждешь – может, ДРГ, а может, и ежик пробежал. Иногда для порядка постреливаешь, но лучше слушать, выстрелы демаскируют.
Многие говорят, что по звуку могут определить даже калибр и вид оружия. Я не могу. Наверное, не дано. Как тут разобрать, минометный обстрел или артиллерийский. Мне кажется, даже 120-миллимитровый миномет по звуку разрыва не отличить от орудийного снаряда. Когда лежишь лицом в землю, особо не разбираешь, что по тебе работает. Так и получил контузию, которая сказалась на здоровье – возраст все-таки. Поэтому по окончании контракта вернулся в Казань.
«Преподаю в КФУ и собираю гуманитарную помощь своему родному батальону в зону СВО»Хочу организовать при ДОСААФ комнаты связи, чтобы обучать призывников этому непростому делу. Сейчас я работаю преподавателем Казанского (Приволжского) федерального университета. Преподаю в Институте дизайна и пространственных искусств, увлекся промышленным дизайном. Кроме этого, собираю гуманитарную помощь своему родному батальону в зону СВО.
Работаю вместе со своими единоверцами на Победу нашего оружия. Помогает мне с отправкой груза фонд «Ярдэм», созданный ОНФ. Недавно уазик отремонтировали и перегнали. Один мужчина мотоцикл «Урал» отдал, тоже отправили на передовую.
Изначально не собирали деньги. Принимали гуманитарку только при условии, что человек сам поднялся с дивана, пошел, купил и принес. Если у людей есть желание, то покупают нужное из списка и приносят. Всего мы отправили четыре машины – примерно 12 тонн груза на сумму около 8 млн рублей.
Продолжаем восстанавливать легковые машины и уазики, чтобы передать бойцам. Судите сами, срок службы автомобиля на войне – от силы 2-3 месяца. Из гуманитарки привозим только то, что заказывает сам командир отряда. Помогаем и еще нескольким воинским подразделениям. В дальнейшем у меня есть идея начать заниматься оказанием помощи в развитии довоенной подготовки в структуре ДОСААФ. На мой взгляд, военно-патриотическое воспитание молодежи сейчас требует огромного внимания.
