«На Западе действует кто-то, не понимающий Китай»: китаевед Маслов о том, как Си поддержал Путина

«Американцы перешли от  уговоров Китая выступать с  позиции давления на  Москву к  обвинениям в  том, что Пекин неконструктивен, предает идеалы демократии. Китай, по-моему, только посмеивается над  этими обвинениями. При этом показывает, что его переговоры с  Москвой не  несут какого-то антизападного направления. Это попытка урегулировать конкретно взятый конфликт»,  — полагает директор Института стран Азии и  Африки МГУ им.  Ломоносова Алексей Маслов. О  том, какие интересы преследовал китайские лидер Си  Цзиньпин во  время визита в  Москву, как эту поездку восприняли в  США, примет  ли Россия мирный план Пекина и  почему КНР вряд  ли станет открыто поставлять Москве оружие,  он  рассказал в  интервью «БИЗНЕС Online».

—  Алексей Александрович, визит в  Москву  — первая поездка Си  Цзиньпина после назначения на  пост главы  КНР. Что это значит? Говорит  ли это об  особой значимости России для Пекина?

—  Это говорит об  озабоченности, которую Пекин испытывает в  связи с  тем, что сейчас происходит вокруг России и  Украины, потому что у  Си  Цзиньпина был и  другой выход. Обычно Китай начинает первые поездки с  посещения стран Центральной Азии. Когда Си  Цзиньпин провозглашал свою концепцию «пояса и  пути»,  это было сделано на  территории Центрально-Азиатских государств. Сейчас  речь  о  том, что Китай рассматривает Россию как своего  главного  партнера  в  построении стратегического партнерства для будущего мира, и  очень многое зависит от  позиции Москвы. Поэтому этот визит  не  просто символический знак уважения. Это понимание того, с  кем надо, прежде всего, беседовать, чтобы развивать все дальнейшие шаги.

—  Стоит  ли искать символизм в  том, что Си  Цзиньпин  приехал в  Москву именно в  годовщину вторжения США в  Ирак?

—  Символизма здесь  нет. Дело в  том, что обычно визиты происходят у  нас раз в  год, и  лидеры встречаются поочередно  — то  в  России, то  в  Китае. По  крайней мере, так было до  коронавируса. Помимо этого, встречи также проходят на  полях форумов, к  примеру, ШОС или БРИКС. Так что такой визит должен был  состояться в  любом случае. Это уже девятое посещение России для Си  Цзиньпина. Ничего удивительного в  этом нет.

—  Си  Цзиньпин в  ходе поездки в  Москву также отдельно встречался с  Михаилом Мишустиным. Есть  ли в  этом некий символизм, можно  ли воспринимать эту встречи  как смотрины потенциального преемника Владимира Путина?

  — Нет, обычно  в  Китае так не  делается. Очевидно, встреча с  Мишустиным была запланирована, и  речь шла о  большом круге экономических вопросов. Есть то, что он  непосредственно курирует, например, вопросы, связанные с  автопромом, поставки  продукции  АПК. Так что  формально  Мишустин был необходим.

Алексей Александрович Маслов   —  российский  востоковед, специалист в  области духовных,  культурных традиций  китайской цивилизации  и  современных социально-экономических и  политических процессов в  странах  ШОС. Доктор исторических наук,  профессор. Директор  института стран Азии и  Африки МГУ

В  1986  году окончил  Институт стран Азии и  Африки  МГУ имени М.  В.  Ломоносова   по  кафедре истории Китая. В  дальнейшем работал научным сотрудником в  Институте Дальнего Востока РАН и  Центре духовных цивилизаций Восточной Азии.

В  1986–1997 годах работал научным сотрудником Института Дальнего Востока РАН (АН  СССР), занимался проблемами культурного развития и  политического развития Китая. С  1997 по  2007 год  — заведующий кафедрой Всеобщей истории Российского университета дружбы народов.

Являлся приглашенным профессором в  ряде ведущих зарубежных университетов с  курсами лекций по  востоковедению, в  том числе университет Гейдельберга (Германия), Fort Lewis college of  Colorado state University, State University of  New York at  Freedonia (США), неоднократно читал открытые лекции и  вел мастер-классы в  университетах Кембридж, Лидс, Ковентри (Великобритания), в  Пекинском, Шанхайском, Харбинском, Чунцинском и  других  университетах КНР, City University of  Hong Kong, Macao University.

2007–2009  гг. —  директор Центра стратегических исследований Китая РУДН.

В  2010 году создает в  НИУ «Высшая Школа экономики» Отделение (позже  — Школу) Востоковедения и  является ее  руководителем до  2019 года. В  2020–2021 годах является исполняющим обязанности директора Института Дальнего Востока РАН.

1  сентября 2021  г. приказом ректора МГУ назначен на  должность директора ИСАА МГУ.

Действительный член  Европейской Ассоциации китаеведов,  Американской Ассоциации историков. Автор 15 научных монографий, многочисленных научно-популярных книг по  ушу, более ста  научных статей, посвящённых вопросам истории и  традиций культуры стран Восточной Азии, изданных на  нескольких языка.

—  Этот визит Си  Цзиньпина больше носил экономический или политический характер? В  чем была главная цель Китая?

—  В  Китае все связано между собой. Во-первых, есть вопросы во  внутренней политике  Китая. Страна за  последний год заметно упала в  объемах ВВП, также критически упало потребление. Толкнуть Китай вперед за  счет экспортно-импортных операций, как это делалось раньше, сейчас невозможно, потому что ухудшилась внешнеполитическая ситуация. Во-вторых, Китай намеревался выйти на  внешний мир со  своими новыми технологиями, но  ему не  дают этого сделать, поскольку наложены ограничительные меры на  продукцию крупнейших китайских компаний. Таким образом, политика помешала Китаю развивать экономику. Как следствие,  не  просто желание Пекина взять и  урегулировать отдельно взятый украинский конфликт, это вопрос стабилизации общих мировых тенденций, которые уже начали влиять и  на  Китай.

—  Все  же у  Китая давние торговые отношения с  США, а  экономика России  — небольшая. В  чем тогда экономические выгоды Пекина?

—  Китай всегда вспоминают поговорку: «Пускай в  экономике  будет прохладно, а  в  политике  — горячо». Сейчас США пытаются с  Китаем развести политику и  экономику, называя это  концепцией деполизитизации экономики. Объемы торговли характеризуются, прежде всего, объемами экономик стран. Мы  нарастили товарооборот и, очевидно, перевалим в  этом году за  200  миллиардов  долларов. Но  подобный показатель в  любом случае в  три  раза меньше, чем товарооборот между Китаем и  США. Это говорит лишь об  объемах российской экономики. Взаимоотношения надо измерять не  в  цифрах экономики, а  в  совместных проектах, в  готовности разделять ценности друг друга. Так что это нечто неизмеряемое простыми цифрами.

—  Но  если говорить именно о  товарообороте между Россией и  Китаем, стоит  ли ожидать, что после визита Си  Цзиньпина в  Москву он  вырастет?

—  Однозначно  — да. Очевидно, что он  должен был увеличиться и  без визита Си  Цзиньпина. Мы  ожидаем в  этом году прирост товарооборота, как минимум, на  15-20 процентов, потому что Китай открывает для российских товаров практически все свои аграрные рынки. Также заработают расширенные поставки газа в  Китай, а  это миллиарды долларов. Очевидно, что в  Россию из  Китая пойдет продукция автопрома и  продукция импортозамещения. Но  надо понимать, что все равно Россия останется для Китая в  общем объеме товарооборота примерно месте на  двенадцатом, как и  сейчас. Китай  же будет для России страной номер один.

—  Когда мы  говорим о  товарообороте, важно уточнить, что Пекин на  данный момент не  поставляет России оружие. Стоит  ли ожидать, что в  будущем он  пойдет на  это и  станет косвенным участником спецоперации?

—  Пекин формально объявлял, что не  будет поставлять вооружение ни  одной из  воюющих стран. Думаю, что, скорее всего, Китай действительно не  хочет этого делать, поскольку ему важно показать, что он  не  является частью какого-то конфликта. В  этих рамках Пекин  может участвовать в  переговорах, выдвигать мирные инициативы именно потому, что он  формально не  выступает ни  за  одну из  стран. Поэтому не  исключено, что будут поставляться отдельно взятые компоненты, но  говорить именно об  открытых поставках боеприпасов или вооружения не  приходится. 

—  Стоит  ли ожидать подобную поставку через Минск?

—  Нет, хотя такие слухи и  ходили. Во-первых, все легко отслеживается. Во-вторых, визиту Александра Лукашенко в  Пекин, на  мой взгляд, придают излишний символизм. Скорее там имела место быть важная консультация по  поводу позиции Минска по  украинскому вопросу, потому что когда Китай выдвигал свою инициативу, то  для него было очень важно понять, насколько Россия и  Беларусь  сегодня солидарны в  этом. Оказалось, что солидарны.

—  Путин заявил, что мирный план Китая может быть взят за  основу мирного урегулирования конфликта на  Украине. Будет  ли Китай настаивать на  своем варианте урегулирования ситуации на  Украине? Преследовал  ли Си  Цзиньпин дипломатические цели по  решению этого вопроса?

—  Думаю, что Си  Цзиньпин не  настаивал, а  прощупывал позицию России. Первая беседа на  4,5 часа как раз показала, что ситуация крайне сложная. Поэтому, несмотря на  то, что у  Си  Цзиньпина есть свое представление об  этом, не  факт, что оно совпадает с  российским. Позиция России в  данном случае является весьма гибкой, и  Путин ее  уже сформулировал. Россия открыта для переговоров. Это, на  мой взгляд, большое продвижение, но, как подчеркнул президент, это произойдет только тогда, когда и  западные партнеры, и  Украина тоже будут готовы. Здесь нужно согласие всех сторон. Как следствие, Китаю теперь придется вести беседу с  американскими коллегами и, наверное, с  украинскими. Формально Россия подтвердила, что готова к  переговорам.

—  Может  ли Китай сегодня вынудить Россию  пойти на  переговоры?

—  Китай не  будет вынуждать, это не  очень правильное слово. Китай не  хочет портить отношения с  Россией и  прекрасно понимает, что у  нее есть, как минимум, свои понятия гордости. Пекину важны эти отношения, потому что Россия  — единственная крупная держава, которая активно поддерживает его во  многих начинаниях, в  том числе в  проблемах с  Тайванем. Так что Китай пытается вести себя максимально мягко.

Есть  ли у  Пекина рычаги вынуждения России? Формально  — да. Это поставки и  торговля. Китай сегодня на  60 процентов  забирает тот объем газа и  нефти, который мы  потеряли в  Европе. Подобное обстоятельство  можно использовать как рычаг, но  Китай не  хочет идти на  это, потому что его задача  —  не  просто любой ценой примирить воюющие стороны. Главная задача  — показать, что Китай  — единственная крупная держава, которая не  участвует в  конфликте, в  отличие от  США, но  при этом выступает за  то, чтобы этот конфликт был урегулирован.

—  Обострит  ли визит Си  Цзиньпина в  Москву китайско-американские отношения? 

—  Думаю, что  да. Мы  видим, что американцы перешли от  уговоров Китая выступать с  позиции давления на  Москву к  обвинениям в  том, что Пекин неконструктивен, предает идеалы демократии. Китай, по-моему, только посмеивается над  этими обвинениями. При этом показывает, что его переговоры с  Москвой не  несут какого-то антизападного направления. Это попытка урегулировать конкретно взятый конфликт. При том, если мы  посмотрим на  пресс-конференцию Путина и  Си  Цзиньпина, то  украинский вопрос они запрятали глубоко в  экономических построениях. Так они показывают, что украинский вопрос  — один из  множества среди тех, что сейчас обсуждаются.

—  Если антизападного направления нет, можно  ли говорить о  том, что Си  Цзиньпин не  планировал делать свою поездку в  Москву одним из  возможных рычагов давления в  разрешении  тайваньского вопроса?

—  Тайвань для Си  Цзиньпина является главнейшим вопросом. Очевидно, что этот  вопрос в  Москве обсуждался, но  мы  не  услышали  его в  рамках пресс-конференцию. Значит,  на  данных переговорах он  был незначимым.

—  Почему Китай так заинтересован в  разрешении украинского конфликта? Таким образом в  Пекине рассчитывают справиться с  внутренними экономическими проблемами или просто продвигают мирную повестку?

—  Решение экономических проблем первично, но  есть и  другой момент. В  мире разворачивается кризисная ситуация, и  Китай, который считает себя ведущей державой, устраняется от  него. Это главный аспект. Даже если Китаю ничего не  удастся сделать, он  все равно войдет в  историю как единственная страна, которая попыталась что-то урегулировать. Это хорошо для Китая с  точки зрения имиджа.

—  Есть мнение, что решение Международного уголовного суда по  аресту Владимира Путина было нацелено на  то, чтобы сорвать визит китайского лидера. Так  ли это? Почему Си  Цзиньпин тем не  менее все равно прибыл в  Россию?

—  Синхронизация событий показывает, что действительно были представления о  том, что, возможно, Китай испугается это делать. Но, как мы  понимаем, в  Пекине вообще не  обращают на  это внимания. Мне кажется, коллеги из  Гааги просто не  понимают логики действий Китая. Если  бы Китай в  текущей ситуации  подчинился, то  перестал  бы быть Китаем. Поэтому решение Международного уголовного суда на  визит Си  Цзиньпина  никак не  повлияло. На  мой взгляд, оно только сильнее раздражает Пекин. Китай ведь выступает с  мирной инициативой, а  ему не  дают ее  проводить. Думаю, что сегодня на  Западе  действует кто-то, не  понимающий Китай. Либо, наоборот, пытаются сделать так, чтобы Россия и  Китай сошлись друг с  другом слишком близко, чтобы в  дальнейшем произошла максимальная эскалация ситуации, когда страны сойдутся слишком близко  и  вместе пойдут на  западный  мир. То  есть будут исходить из  того, что если конфликт невозможно урегулировать, давайте все порушим мир и  будем отстраивать заново.

—  Можно  ли сказать, что визит Си  Цзиньпина в  Москву обнуляет попытки представить Путина изгоем? 

—  Честно говоря, никто его изгоем и  не  представлял. Но, конечно, визит Си  Цзиньпина укрепил позиции Путина. Стало очевидным, что неважно, какие решения принимаются в  Гааге, страны, которые хотят общаться с  Россией, продолжат делать это.