В Государственном Большом концертном зале имени Салиха Сайдашева завершилась камерная программа Шаляпинского фестиваля. Культурный обозреватель «Казанского репортёра» рассказывает о калейдоскопе музыкальных историй, услышанных на исходе февраля.
«Два века классического романса» – так назывался камерный концерт, состоявший из произведений русских композиторов XIX и XX веков, – вывели на сцену без преувеличения лучшие голоса Международного оперного фестиваля имени Фёдора Шаляпина.
Самым ярким событием вечера стал, конечно же, Дмитрий Скориков – мощнейший бас театра «Геликон-опера». В качестве приглашённого солиста он поёт в спектаклях Самарского театра оперы и балета, Михайловского театра в Санкт-Петербурге, Пермского театра оперы и балета имени П.И. Чайковского и Большого театра России. Он взял на себя львиную долю программы, исполнив четырнадцать романсов и вокальных миниатюр из двадцати семи. Его красивый бархатный голос свободно долетал без микрофона до самого последнего ряда балкона, а необычайная артистичность Дмитрия Скорикова превращала каждый номер в полноценный спектакль.
Ему одинаково подвластны и выразительно-пластичный Михаил Глинка («Сомнение» и «Ночной смотр»), и психологическо-реалистичный Александр Даргомыжский («Червяк», «Титулярный советник» и «Мельник»), и сострадательно-чуткий Пётр Чайковский («Нет, только тот, кто знал», «Страшная минута», «Ночь» и «Средь шумного бала»), и философическо-драматический Георгий Свиридов («Флюгер», «Петербургская песенка», «Русская песня», «Как яблочко румян» и «Подъезжая под Ижоры»). Казалось, что Дмитрий Скориков абсолютно без каких бы то ни было усилий исповедально повествует о пережитых им, глубоко личных историях. Все воссозданные голосом оттенки были блистательны и бесподобны, его плавное крещендо и аккуратное собирание звука в конце каждой фразы – убедительны и масштабны.
Когда говорят о вышедшей вслед за Дмитрием Скориковым хрустальном сопрано Татарского академического государственного театра оперы и балета имени Мусы Джалиля Венеры Протасовой, первое, что указывают – высочайшую одухотворённость, чистоту колоратуры, детальную нюансировку.
Сценическое обаяние этой певицы таково, что лучезарный тембр её голоса кажется естественным продолжением внутренней чистоты и света Венеры Протасовой. Слушатели замирают в благоговейном восторге от необычного сочетания крепости и подвижности её сопрано. В концерте «Два века классического романса» в её исполнении прозвучало пять произведений, два из которых создал Сергей Рахманинов («У моего окна» и «Маргаритки») и три – Рейнгольд Глиэр («Ночь идёт», «Русалка» и первая часть Концерта для сопрано с оркестром). Неизменно производящая яркое впечатление от своих выступлений, Венера Протасова и здесь безупречно продемонстрировала хорошую технику и мягкий тон. Особенно шёл её голосу колористически изысканный Рейнгольд Глиэр.
Предельно искренний и обаятельный Концерт для голоса вот уже девятый десяток лет остаётся редчайшим раритетным сочинением этого композитора. Сложность исполнения его не столько в технике, тоже невероятно сложной для певиц, а в открытости и чистоте мелодики, передать которую невозможно одной только совокупностью наработанных умений и навыков. Здесь требуется неподдельная свежесть чувств и доверительная детскость души. Венера Протасова справилась с этой задачей так, будто эта музыка была частью её самой.
Третьей – экзотической, заявленной организаторами в статусе итальянской – звездой, вышедшей на сцену в этот вечер, стала Светлана Касьян, выбравшая для себя романсы Сергея Рахманинова («Не пой, красавица, при мне», «Сон» и «Я жду тебя»), Антона Рубинштейна («Ночь») и Петра Чайковского («Кабы знала я, кабы ведала» и «День ли царит»).
– Я очень тяжело болела ковидом, врачи говорили, что я умру, – рассказала Светлана Давидовна. – И я тогда плакала и думала: вот меня не станет, а я так и не исполню свою любимую музыку. Ну правда же, когда мне спеть романсы, как не сейчас? Можно сколько угодно критиковать моё исполнение, да, есть, что ещё чистить, совершенствовать краски, но полюбите сам процесс. Я много пела немецкой камерной музыки Вагнера, Штрауса, Шумана, Шуберта, а русской музыки мало было в моём репертуаре. Сегодня премьера. Из всего этого я пела только «Я жду тебя».
У Светланы Касьян очень много подголосков, в Италии про таких говорят «undici microfoni» – одиннадцать микрофонов во рту, от этого возникает ощущение стереофонического звука. Недаром западная пресса назвала её обладательницей «самого многообещающего голоса на земле».
– Петь я начала лет в пять-шесть, – вспоминала Светлана Давидовна. – Мама привела меня в детский хор на прослушивание, там оценили масштаб голоса и сказали, что я буду у них солисткой. А мы тогда очень бедно жили. Я с одиннадцати лет начала работать, торговала на рынке сандалиями и морковкой. Рано повзрослела. Сначала мы жили в Грузии, я родилась в Батуми, когда началась война, переехали в Казахстан, затем в мою жизнь пришла Россия, Москва. Мы снимали комнату в Тушино, а в шесть утра я мыла полы в салоне красоты. Я была гражданка Казахстана, и путь к продолжению бесплатного образования оказался для меня закрыт. Только когда удалось получить российское гражданство, я поступила в Московскую консерваторию. Вот тогда и обнаружилось, что мой голос – четыре октавы. Я подумала, что это плохо, переживала очень, заработала кучу болезней из-за переживаний. Но уже на третьем курсе меня взяли в молодёжную программу Большого театра. И мне посчастливилось учиться у величайших педагогов, которые и дали мне возможность выйти на европейский уровень.
Так сложилось, что голос певицы чаще звучит за пределами России. Сама она объясняет это тем, что репертуар отечественных театров не даёт ей возможность проявить все достоинства уникального сопрано. Зато зарубежом её оценили по достоинству.
Первая встреча Светланы Касьян со Папой Римским Франциском случилась в 2013 году, сразу после её сольного концерта в Риме в зале Auditorium Conciliazione. В 2019 году после выступления в Венеции она была приглашена на свою вторую частную папскую аудиенцию, где понтифик поздравил певицу с тридцатипятилетием праздничным тортом, вручил Светлане Касьян звезду Дамы Большого креста Папского ордена Святого Сильвестра, предназначенного для награждения мирян, имеющих заслуги перед католической церковью, и подарил вытканный нитями из Туринской плащаницы на современной ткани образ Христа.
– Это всё сила искусства, – горячо заверяет Светлана Давидовна. – Он слушает мои выступления, это так приятно, когда человек, у которого такое количество задач, находит время для музыки. Я преклоняюсь перед этим человеком. В последний раз мы много говорили с ним о Вагнере. Папа большой любитель классической музыки. А я на Вагнере распеваюсь, его музыка раскрывает мой голос.
Сила её искусства покоряет многих. Даже семейное счастье певица обрела тоже благодаря своему необычайному голосу.
– Представляете, я пою закрытый концерт в Большом театре, там меня видит мой будущий супруг, – восхищённо рассказывает историю своей любви Светлана Давидовна. – Я была уже знаменита, но он даже не догадывался об этом, так был далёк от мира оперы. Молодой тридцатилетний парень просто влюбился в меня, а не в мои регалии. Красавец двухметровый, образованный, начитанный. На следующий день он принёс кольцо и сделал предложение. Всё про меня узнал и говорит: «Вы должны согласиться, потому что я знаю, вам даже жить негде». Сейчас у нас уже двое деток.
Её супруг, Леонид Севастьянов, будучи главой Всемирного союза староверов и исполнительным директором Благотворительного фонда святителя Григория Богослова, много лет поддерживает связи Ватикана и отдела Внешних церковных связей Русской православной церкви Московской Патриархии. Светлана Касьян боготворит своего мужа, говорит о нём только в восторженных тонах. Такое же благоговение в её голосе можно услышать ещё и во время рассказа об отце.
– Своего папу я никогда не видела. У меня были только мама, бабушка старенькая, мой брат и сестра. Он ушёл из семьи, как только я родилась, а моему старшему брату было два года. Как только я первые денежки в возрасте двадцати лет заработала, стала отца искать, но незадолго до этого у него остановилось сердце. Но мне кажется, что он мне и оттуда помогает. Эта неведомая сила мной ощущается. Говорят, что я его точная копия.
В афишах Светлану Касьян часто представляют как итальянскую певицу, хотя она была, есть и остаётся гражданкой России.
– Просто я уже двенадцать лет пою в Италии. Я там так хорошо отшлифовала язык, что у меня появился сицилийский акцент. Да, у меня был вид на жительство в Италии, но он закончился, а следующие контракты – в Германии. Если бы я осталась в Италии, может быть, у меня появилось бы гражданство и этой страны. Но там сейчас кризис, не до искусства. Они, например, не могут оплачивать билеты на самолёт, а чтобы добраться до них надо лететь с пересадками, и всё это из кармана артистов. Плюс пятьдесят процентов налог стране и двадцать – агенту. И в итоге ты не только не зарабатываешь, а оказываешься в минусе. Но я люблю Италию, и она для меня как второй дом.
Считая, что главная миссия музыки – объединить весь мир, Светлана Касьян в исполнение вокальных миниатюр вкладывает особый смысл. В её репертуаре множество песен разных народов на итальянском, немецком, грузинском, армянском, еврейском и латинском языках. И в Казани на концерте камерной музыки, прошедшем под эгидой Международного оперного фестиваля имени Фёдора Шаляпина, подбор романсов был случайным лишь на первый неискушённый взгляд. Певица охотно приоткрыла символику выбранных произведений:
– У меня до сих пор по разным причинам не было возможности вернуться в родную для меня Грузию. И романс Рахманинова «Не пой, красавица, при мне» погружает меня в воспоминания о печальном детстве. «Кабы знала я, кабы ведала» Чайковского – это моя боль несбывшегося, боль женщины, которую она несёт через всю свою жизнь. «Ночь» Рубинштейна: «Мой голос для тебя и ласковый и томный». Это о музыке, это её голос такой. И мне хочется исполнять её как молитву.
Наверное, весь концерт камерной музыки «Два века классического романса» можно отнести к своеобразному молебну о лучшем, которое мы все заслуживаем. Рассказывая музыкальные истории, и Дмитрий Скориков, и Венера Протасова, и Светлана Касьян словно предостерегали всех собравшихся в зале от тех нелепых жизненных ошибок, которые стали основой драматических произведений русских композиторов XIX-XX веков. И их исполнение нашло отклик у меломанов, благодаривших каждого исполнителя шквалом оваций.
Зиновий Бельцев.
